Политика премьера Греции Йоргоса Папандреу вызывает все большее недовольство европейских лидеров, которые опасаются раскола зоны евро. Однако экс-канцлер ФРГ социал-демократ Герхард Шредер находит действия греческого премьера вполне логичными и верит в успех политики жесткой экономии Афин. В интервью Handelsblatt г-н Шредер также выступил в поддержку идеи создания экономического правительства Европы.

- Г-н Шредер, на ваш взгляд, принятие Греции в зону евро - ошибка?

- Если бы в тот момент имелась полная ясность по поводу ее экономического положения, то решение, возможно, было бы и другим. Но тогда имел место общий консенсус, а с предложением о принятии Греции выступила Еврокомиссия. Задним числом все видится, конечно, по-другому, но тогда, исходя из имевшейся информации, решение было правильным. Главная ошибка была сделана намного позже, когда стало ясно, что Греция нуждается в реструктуризации долгов, финансовой помощи и в первую очередь в инициированной и финансируемой Европой программе экономического роста. Абсолютно неудивительно, что возникла ситуация, которая почти не оставила греческому премьер-министру Георгиосу Папандреу шансов на осуществление того, что от него требуют. Консервативные партии Европы сделали слишком мало для того, чтобы образумить действующую крайне безответственно консервативную оппозицию в Афинах.

- Но разве решение Папандреу о проведении референдума не ошибка?

- Ко всеобщему возбуждению по данному вопросу я отношусь с полным пониманием. Конечно, Йоргос Папандреу должен был бы предварительно проинформировать хотя бы своих важнейших европейских партнеров. Однако что ему, собственно, оставалось? В парламенте он имел только незначительное преимущество да еще и сопротивление в рядах собственной партии. Мне-то уж немножко известно, что это за ситуация. Я не понимаю, как можно критиковать идею референдума в принципе. Демократия подразумевает, что народ вправе выражать свое мнение по важнейшим аспектам жизни общества.

- Если Греция все же не сможет выполнить условия, которые поставлены ей на саммите в Каннах, то тогда ей останется только расстаться с евро, что является нарушением своего рода табу.

- Я верю, что обещанные реформы Греция осуществит. Однако если это не случится, то, пожалуй, другого пути, кроме как вновь вводить драхму, у нее не остается. Да, это стало бы нарушением табу. Но ведь в последние месяцы мы подобное наблюдали неоднократно. Возьмите нынешнее правительство ФРГ: если сегодня там кто-то заговорил о табу, то можно быть уверенным, что спустя неделю оно быть таковым перестанет. Впрочем, нельзя забывать и о том, что для Европы выход Греции из валютного союза - перспектива плохая.

- Быть может, мы имеем дело с фундаментальными ошибками, которые заложены в нынешнюю конструкцию объединенной Европы?

- Речь идет об основах нашей демократии. Всегда существует временной зазор между моментом принятия необходимых решений, которые в краткосрочной перспективе имеют для общества или его отдельных групп негативные последствия, и этапом проявления положительных последствий, которые наступают через два-три года. В свое время наше правительство за жесткость курса на назревшие реформы резко критиковали даже братские партии в Европе, а теперь им приходится проводить гораздо более болезненные реформы.

- Не призываете ли вы тем самым правительства к самопожертвованию?

- Вы правы, необходимо идти на риск. В этом историческая миссия г-на Папандреу в Греции. Это тот риск, на который должны идти политики, избранные на свой пост демократическим путем.

- Касается ли это канцлера ФРГ Ангелы Меркель, ведь и те, кто возглавляет сейчас борьбу с европейским долговым кризисом, должны определить для себя, насколько далеко они могут зайти в своих решениях?

- Хотя и с некоторым опозданием, но в конце концов госпожа канцлер взяла на себя ответственность перед Европой. И, конечно, вместе с этим она взяла на себя и риски того, что принимаемые в связи с этим решения натолкнутся на сопротивление в рядах ее партии и среди избирателей. Однако пойти даже на потерю власти ради важных решений и убеждений - это правильно.

- Вы не боитесь, что в Германии может возникнуть партия противников европейской интеграции?

- Не боюсь с того момента, как все парламентские фракции в бундестаге поддержали расширение Европейского фонда финансовой стабильности (EFSF). Кроме того, есть два серьезных момента, которые не допустят появления в ФРГ антиевропейской партии. Во-первых, уроки истории из памяти еще не изгладились и это, слава богу, делает правых радикалов для Германии табу. Во-вторых, все парламентские партии ФРГ едины во мнении, что существование единой европейской валюты отвечает интересам нашей страны.

- Таким образом, отказа от продолжения европейской интеграции не предвидится?

- Полагаю, что нынешний кризис открыл наконец путь в направлении создания европейского экономического правительства. В этом вопросе свою позицию изменила и канцлер ФРГ. Сегодня возможно то, что не было реальным тогда, когда на этом посту находился я, а именно сформировать политический союз в поддержку того, что собственно и является основой существования единой валюты. Впрочем, на мой взгляд, участие в этом процессе Еврокомиссии должно быть значительно более существенным. Просто межправительственные согласования недостаточны. Долгосрочная перспектива - это то, что Социал-демократическая партия Германии (СДПГ) записала в своей Гейдельбергской программе еще в 1925 году, а именно создание федеративной Европы.

- Еврокомиссия или же министры финансов ЕС контролируют национальные бюджеты?

- Нет. Если национальные парламенты уступят свои полномочия Европе, то принять бюджеты сможет только Европарламент. Только тогда будет иметь место их демократическая легитимизация. Неужели вы можете всерьез представить себе, что какой-то не узаконенный таким образом экспертный орган может решать вопросы совместной финансовой и экономической политики?

- Поэтому канцлер ФРГ Ангела Меркель выступает за внесение в договоры о Евросоюзе изменений…

- И это правильно.

- Должны ли Германия и Франция являться в рамках зоны евро образцами для подражания?

- Я бы согласился с этим, если бы в свое время все члены зоны евро осуществили структурные реформы одновременно. Однако этого не случилось.