Егор Гребенников — 45-летний совладелец крупнейшего портового оператора „Трансинвестсервис“ и создатель социальных проектов Зеленый театр и Impact Hub Odessa. Недавно он принял для себя решение „выйти в свет“ — появился на открытии терминала Арселор-Миттал, зарегистрировался в Facebook и написал колонку об импакт-инвестировании.

В Одессе Егора можно увидеть только в выходные дни. Он приезжает по делам Зеленого театра и Impact Hubа. Остальное время — проводит за городом. Его дом находится в 5 км от терминала ТИС. Говорит, что в какой-то момент городу стало нечего ему предложить и он переехал.

На Егоре темные брюки, рубашка в клетку и кроксы. Пожимает мне руку, слегка улыбается и представляется. Просит подождать, пока закончится встреча и чем-то угоститься.

Мы договорились встретиться в офисе компании SD Capital, которая принадлежит его брату Андрею Ставницеру. Это небольшое помещение в центре Одессы — две переговорные и общее пространство. Егор говорит, что часто тут работает. Забронировать переговорную в Impact Hub с его графиком не всегда получается, а тут ему уютно. Уже второй выходной день у него с утра до вечера встречи.

Три часа интервью. Егор все это время вертит в руках крышку от бутылки с водой. Периодически отвлекается на телефонные звонки. Теплеет, когда речь заходит о Северном Кавказе, детстве или отце и осторожно отвечает на вопросы, которые касаются бизнеса.

За такое короткое время сложно понять человека. Было непросто и с организацией самого интервью — начиная со списка вопросов и заканчивая согласованием текста. Сам Егор говорит, что в тексте ему легче выверить формулировки и донести больше до аудитории.

До недавнего времени совладелец ТИС ограничивал свою публичность настолько, что не многие даже знали, как он выглядит. Почему он принял решение выйти в публичное поле, о бизнесе и о семье читайте в интервью для авторской рубрики „Люди дела“.

О Facebook и текстах

Для того, чтобы сконцентрироваться на приоритетах, уже много лет мне приходится соблюдать „низкоинформационную диету“. Я давно присматривался к Facebook, внутренне восторгаясь его возможностями, пытаясь понять насколько он впишется в мой образ жизни и какую цену придется за это заплатить.

Когда в середине августа „Украинская Правда“ решила опубликовать мою колонку о социальном инвестировании, я решил наконец-то создать профиль. Из опыта первых двух недель я открыл для себя огромный доступный нетворк в социальных и благотворительных проектах, инвентаризировал большинство знакомых и коллег. Работа ТИС невозможна без опережающего доступа к информации из стивидорной, железнодорожной и шиппинговой сфер, поэтому надеюсь иногда радовать подписчиков закулисными сведениями. Так же собираюсь делиться лучшими практиками эксплуатации и строительства разноплановых терминалов. Мне нравится самовыражаться через написание текстов, поэтому свой аккаунт не доверю никому другому. Рассчитываю, что Facebook станет еще одним каналом для конструктивной обратной связи от наших клиентов.

О конкуренции и дноуглублении

2014 – 2015 гг. были не самыми удачными для украинских железорудных экспортеров — цены на мировом рынке были на дне. В борьбе за выживание они были вынуждены начать считать каждые двадцать — тридцать центов на тонне, уходить от экономически невыгодных логистических схем, портов и стивидоров, очиститься от многочисленных „пиявок“. На этом фоне наши преимущества в виде скорости погрузки и оборота вагонов, глубин, площадей и прочего стали гораздо заметнее, и мы нарастили грузооборот до 26 млн т в 2015 г. Надеемся, в этом году будет не меньше. Чем ниже будут ставки, тем мы будем конкурентнее.

Около 7 лет назад наша компания вложила свыше 40 млн долл. в дноуглубление. Возле наших причалов №18, 19, 20, 21 была глубина 1 м — теперь туда заходят суда с осадкой до 14,6 м. Естественно, эти суда платят портовые сборы, когда они проходят по акватории. Получателем этих сборов является АМПУ, а вложили деньги мы. Когда дноуглубление делает одна структура, а выгоду и платежи от этого получает другая — это на юридическом языке называется „неосновательное обогащение“. В 2013 г. Закон о морских портах, в статье 22 прямо определил, что корабельный сбор взимается лицом, которому передана в пользование акватория (это АМПУ), лицу, являющемуся владельцем акватории, как гидротехнического сооружения, которое построило операционную акваторию причала до вступления Закона в силу. Эти сборы целевые и могут использоваться исключительно на содержание операционной акватории (поддержание глубин, обслуживания и развитие акватории). За нецелевое использование законом предусмотрен штраф в 200%. Понимая вышеизложенное, с самого начала мы были крайне осторожны с этими средствами. С момента поступления эти средства лежат на отдельных спецсчетах компаний „ТИС-Руда“ и „ТИС-Контейнерный Терминал“. На сегодня это свыше 12 млн долл. и ни одной копейки из них не потрачено. Более того, из собственного денежного потока нам пришлось заплатить за эти целевые средства более 1,5 млн долл. налога на прибыль.

В 2006 г. я почувствовал, что полностью утратил понимание того, как живут обычные люди и инкогнито устроился на неделю официантом.

О первых деньгах и шампурах

Мы жили очень скромно в альпинистском лагере на Северном Кавказе и просить деньги у родителей было немыслимо. Официально работать можно было только с 14 лет и я занялся частным предпринимательством — мы с партнером организовали кустарное производство шампуров. Берешь 50 см проволоки, сгибаешь с одной стороны в петельку, другую сторону затачиваешь на точилке и по 3-5 коп. продаешь шашлычникам. Так я впервые попал в бизнес и производство. Мой партнер был старше меня на год и получал половину, так как идея бизнеса и сбыт были его. От точилки по всей квартире была алюминиевая пыль, за что я регулярно получал, поэтому перенес производство на балкон. Я сделал самостоятельно около 2 тыс. шт. шампуров, и мы за две недели заработали на двоих чуть меньше 100 рублей.

Когда мне было 10-12 лет, я мыл автомобили. Сам процесс мне очень нравился, особенно военный УАЗ-469. (Улыбается. — ЦТС). На Кавказе не было автомоек, водители-шабашники не хотели сами этим заниматься, поэтому они охотно давали рубль. Я делал то, что мне нравилось и рубль казался мне просто приятным бонусом. Позже, лет в 15, комиссия дала мне разрешение, и я подрабатывал дворником в альпинистском лагере.

В 2006 г. я почувствовал, что полностью утратил понимание того, как живут обычные люди и инкогнито устроился на неделю официантом. Потом этот опыт вскрылся и об истории узнала главный редактор журнала „Ресторатор“, предложившая мне описать, что я понял. Я написал, и сам процесс создания текста мне понравился.

О прошлом и будущем ТИС

В 2014-2016 гг. мы вложили в ж/д развитие 52 млн долл. в гривневом эквиваленте этого периода. Сегодня из-за того, что цены в долларах подросли, такой проект обошелся бы уже свыше 100 млн долл., и цены продолжают расти. Падение гривны в 2-3 раза дало нам шанс дешево строить во время кризиса, и мы его использовали в полной мере. Едва ли в ближайшие 5-7 лет кто-то сможет это повторить. И теперь настает наше время — мы вынимаем наш железнодорожный козырь, позволяющий радикально ускорить оборот вагонов на фоне их растущего дефицита, дающий нам огромное увеличение перерабатывающей способности нашей припортовой станции. Вышеуказанные инвестиции, приносящие большую экономию собственникам вагонов, должны возвращаться и поэтому собственники вагонов и грузовладельцы будут заинтересованы поделиться с нами своей экономией. Кроме этих вложений, мы осуществили перенос коммуникаций и 70 процентов грунтовых работ, заложив основу для будущего строительства ж/д парка „Восточный“, который покроет ж/д потребности новых проектов на будущих причалах №14 и 15. Объем инвестиций в парк „Восточный“ составит около 58 млн долл., при наличии финансирования мы сможем закончить этот объект за 10 месяцев.

В отношении развития Контейнерного Терминала на причалах №21 и 22 мы почти закончили реализацию стратегии, аналогичной словенскому порту Копер, который отправляет по железной дороге 60 процентов контейнерного оборота и обрабатывает до 12 контейнерных поездов ежесуточно. Тренд с весовыми ограничениями на дорогах работает в пользу ж/д. На сегодня мы построили на территории контейнерного терминала 16 км ж/д путей, и отправляем и принимаем полноразмерные контейнерные поезда, которые доходят в Днепропетровск (Днипро. - ЦТС) за 19 часов. Мы сделали этот поезд совместно с „Укрречфлотом“, который обрабатывает его у себя в Днепропетровском речном порту.

У нас появился крупнейший в Украине механизированный крытый склад площадью 7 тыс кв метров прямо на контейнерном дворе, внутри таможенной зоны. Теперь у нас на контейнерном терминале прямо рядом с причалом 18 га открытых площадок и еще 24 га в тылах. Осенью этого года мы введем в эксплуатацию еще 120 метров причала №22, и тогда общая длина причалов нашего контейнерного терминала достигнет 600 метров. Новые причалы мы закладываем под осадки в 21 метр для судов в 240 тыс. т. Так же в октябре к нам придут еще два контейнерных STS–крана с грейферами по 40 куб. Это позволит нам выгружать суда типа Capesize с импортными навалочными грузами пятью кранами одновременно со средней скоростью 50 тыс. т в сутки и отправлять до 500 вагонов в сутки.

У украинских акционеров есть внутренний защищенный чат и мы часто принимаем важные решения в течение получаса.

О воде EVIAN и Андрее Ставницере

На Северном Кавказе я учился в школе, которая была расположена за 20 км от дома. Выходить нужно было затемно — в 5:30. Сначала 5 км по безлюдному ущелью через лес, пока не выйдешь на большую дорогу, где был шанс словить машину. Лес жил своей жизнью — дорогу перебегали дикие кабаны, трещали ветки. Реальной опасности не было, но бодрило очень. Потом я выходил к горной дороге и ловил попутку. Добираться обратно домой было несколько сложнее — на пяти километрах дороги в узком горном ущелье был набор высоты в 1 километр — мы жили на высоте 2 150 метров над уровнем моря, плюс в ранце лежал трехлитровый бутыль с молоком для Андрея, ему был тогда всего год.

Это было прекрасное время — из крана у нас текла талая вода с ледников, которым миллионы лет, как EVIAN, а в особо снежные годы я по две — три недели не ходил в школу из-за снежных завалов и угрозы лавин, имея в запасе контейнер книг, привезенных нами из Одессы. А когда наскучивали книги — можно было взять из шкафа лыжи и выйти из дома прямо на горнолыжный склон, где не было ни души и был маломощный бугельный подъемник, активируемый секретным рубильником.

Часто спрашивают, почему у вас и Андрея Ставницера разные фамилии? Мы от одних мамы и папы, но родители договорились, чтобы никому не было обидно, что первый ребенок будет на фамилии мамы, а последующие — папы. У нас с Андреем разница в 10 лет: мне — 45, ему — 35. Андрей жил в горах только до семи лет, затем мы всей семьей вернулись в Одессу. Соответственно, я в большей степени формировался при советской системе и в горах, а Андрей — в Одессе, в 90-е годы на волне слома старой системы. Возможно, поэтому у нас совершенно разные интересы и темперамент. Андрей легко находит контакт с новыми людьми, он учился за границей, гораздо свободнее меня говорит на английском языке, более раскован, лучше импровизирует. Я более сдержан (если не сказать зажат), склонен к цифрам, выверенным формулировкам, аналитике и инженерии. У меня более шахматный склад ума.

О принятии решений и юридических лицах

Нет такой единой юридической оболочки, как группа компаний ТИС. Это в СМИ так повелось. Есть шесть отдельных автономных юридических лиц, с разным набором акционеров и разными соотношениями корпоративных долей. Например, компания „ТИС-Руда“ — это наше совместное предприятие с группой Ferrexpo и Константином Жеваго. В компании „ТИС-Контейнерный терминал“ Олег и Виталий Кутателадзе, мой родной брат Андрей Ставницер и я являемся мажоритарными акционерами, а в компаниях „ТИС-зерно“ и „ТИС-Минеральные удобрения“ нашего участия вообще нет, они относятся к группе „Fedcom“. Компания „ТИС“ (самая старая компания, собственник ж/д инфраструктуры) — это компания, которая предоставляет железнодорожные, инфраструктурные, коммунальные услуги и охрану периметра всем вышеуказанным предприятиям.

В компаниях „ТИС-Контейнерный терминал“, „ТИС-Уголь“ и инфраструктурном предприятии „Трансинвестсервис“ нет какого-то одного человека, единолично принимающего большие стратегические решения с долговременными последствиями. Если кто-то один не согласен — решение будет доработано с учетом его пожеланий, мы уважаем друг друга. У украинских акционеров есть внутренний защищенный чат и мы часто принимаем важные решения в течение получаса. В этом наше преимущество перед огромными забюрократизированными компаниями.

Был бы Алексей Михайлович Ставницер доволен тем, что есть ТИС сегодня? — ...Думаю, он не был бы разочарован, но едва ли сказал бы, что мы выложились на 100%.

О ценностях и Зеленом театре

Мне нравится выложиться и сделать крепкий проект в нужное время в нужном месте. Начиная с 2012 г. в создание, содержание и контент Impact Hub Odessa и Зеленого театра я вкладывал примерно по одному миллиону долларов в год, в сумме 5 млн за 5 лет. Когда проект получился, совершенно не важно, в чем измеряется эффект от него — деньгах или в социальном воздействии. Это история о самореализации и о том, чтобы вкладывать деньги в то, во что веришь.

Несмотря на очевидный успех нашего проекта, судьба Зеленого Театра в Одесском парке Шевченко до сих пор не определена. Он принадлежит латвийской компании и наш договор аренды заканчивается 1 октября 2017 г. Будет очень жаль, если такое место, как Зеленый театр, в ревитализацию которого я и моя команда вложили много сил, перестанет использоваться по прямому назначению. Я рассчитываю на помощь Одесского городского совета в том, чтобы эта площадка навсегда осталась общественно-культурной. 20 сентября будет сессия городского совета, на которой депутаты решат судьбу театра.

Я давно присматриваюсь к проблеме профориентации. По разным данным около 90% выпускников вузов и средне-специальных учреждений последние 10 лет в Украине работают не по профессии. Зачастую, в нашей стране романтики управляют точными производствами, а люди, обученные для точных производств, работают в шоу-бизнесе, потому что они не смогли вовремя найти свое призвание. Сейчас мы изучаем лучшие продукты и методики по теме ранней профориентации, чтобы подростки с 14 лет или ранее могли получить понимание, к какого рода деятельности они больше предрасположены. Чтобы дать им попробовать на каких-то микро примерах, что из себя представляет та или иная сфера занятости. Рассчитываю, что в ближайший год будет проект в этой сфере.

О деревне и драйверах в жизни

Я живу в деревне в 5 км от терминала. С какого-то момента городу стало нечего мне предложить, и я переехал. В Одессе появляюсь, в основном, на выходные — по делам Impact Hub Odessa и Зеленого Театра.

Я бы, наверное, не смог больше месяца жить в какой-то другой стране, просто потому что там красиво, вкусно или безопасно. Дело держит меня на плаву, дает силы активно жить дальше. Так сложилось, что максимально эффективен я в Украине — здесь мои корни, команда и нетворк, поэтому я никуда не собираюсь отсюда уезжать.

Об отце

Был бы Алексей Михайлович Ставницер доволен тем, что есть ТИС сегодня? — не могу сказать. Мы, наверное, далеки от идеала. Думаю, он не был бы разочарован, но едва ли сказал бы, что мы выложились на 100%. Он такой человек сам по себе — для него ничего не являлось пределом. Он постоянно поднимал планку.

На мой взгляд мы отстаем от некоторых стивидоров и экспедиторов в плане умения „договариваться“ и привлекать грузы. Возможно, у нас для этого слишком малоподвижная моральная платформа. Но, технически и инфраструктурно мы опережаем наших конкурентов в Одессе и Черноморске на многие годы, если не навсегда. В этом отношении Алексей Михайлович, думаю, не был бы разочарован. Преемственность инвестировать большую часть средств в развитие сохранилась после его ухода в 2011 г. в полной мере. Этому также активно способствует наш партнер — Олег Кутателадзе, который стоял у истоков ТИС вместе с отцом.